Катакура Кодзюро/Датэ Масамунэ.

[stuff]

Слэш, свитч, джен по этому пейрингу.

Шипперских баллов: 889

@темы: орги и, Цепочка Любви

Comments

Naraniel, драбблы выкладывать можно, но т.к. они не были написаны специально к нашему мероприятию, они будут оцениваться как "мета", т.е. по 8 баллов, а не по 12. Вы можете выложить только ссылки на эти тексты в вашем дневнике.

Lezolirendaeriserail, вы правы, сейчас исправим.

Текущая общая сумма: 745 баллов.

Модератор.

[S&M]

© YUUYA

© yuki-k

© kirui

© OMGitsjasmin

© rayfann

© kiriha2929

+8*6=48, в сумме 793.

[MarisMar]

Автор: Maris-san, Katra_Night(Red_Night)
Название: Настоящее наказание
Бета: очень сомнительно все
Фендом: Эпоха смут
Пейринг: Катакура/Масамунэ
Рейтинг: NC- 17
Жанр: PWP
Предупреждения: у авторов туго с японским (у одного по крайней мере точно); нет, это не БДСМ
Примечание: Написано специально для Sengoku Basara драббл-фикатон в поддержку пейринга КоМаса в Цепочке любви.

Читать в дневнике так как фик большой и в комментарии не влазит(надеюсь правил этим не нарушаю)

16+793=809

[Гость]

ах, да... флуд

Maris-san Действительно, наказание. Авторы - ня

[Коробка со специями]

название: Дракон рождается в воде
персонажи: Масамунэ, Козюро
рейтинг: жэ
жанр: псевдоисториццкая-квайдан-аушка, плавно перетекающая в псевдоякудза-стайл-аушку. вот!
примечание:

мини-словарик ваимя Луны!

мини-словарик ваимя Луны!
ирэдзуми - якудзовская татуировка. очень красивая, цветная. ну и вообще татуировка
дзюбан - вид нижней одежды
сэйдза - поза такая. для сидения.

Он никогда не умел проигрывать.

- Что? – Масамунэ обернулся. Оранжевые блики бродили по его лицу , заостряя и искажая черты. Сквозь тонкий дзюбан просвечивали цветные пятна ирэдзуми. Драконы вяло шевелились под белым хлопком, открывали и закрывали пасти, придавленные ко дну километровыми толщами воды.
- Масамунэ-сама, - сказал Кодзюро. Он не пытался остановить или предупредить, просто смотрел, как пламя дрожит в бумажном светильнике. Призрачное ощущение воды, заполнившей комнату, сковало его.
- Ну что?! – повысил голос Масамунэ. Перед ним стоял распахнутый деревянный ларец.
Кодзюро откашлялся, приходя в себя и возвращаясь к обычной, суховато-заботливой манере.

- А я-то думал, - сказал он. – Кто это тут крадется, как вор.
- You fuckin’ liar, - ответил Масамунэ и отвернулся.
- Зачем вам одному шесть мечей?

Масамунэ не ответил. Встал, сгребая в охапку Когти Дракона – совсем как крестьянин вязанку хвороста.

- Вы собрались забросать ими Инавасиро? – жестко спросил Кодзюро, шагнув в комнату. – Вы собрались разрушить все, что осталось от семьи Датэ? Своим детским нетерпением. Своей глупой…
- Кодзюро. Ты загораживаешь проход.

Масамунэ стоял перед ним со своими мечами, отстраненный, удивительно спокойный. Под сползшим воротом дракон на его плече скалился хищно и яростно, то выпуская, то втягивая когти. Хатакэяма стали для Масамунэ последней каплей – он больше не хотел ждать.

- Идите спать, - устало сказал Кодзюро. – Хватит уже.
- Пропусти, - ответил Масамунэ. – Чертов Кодзюро.

- Предложение Инавасиро дурно попахивает. Мы не можем рисковать главой клана.
- Даже если это ловушка…
- Я уже отправил в эту ловушку вашего двойника, - вздохнул Кодзюро. – Говорю же, идите спать.

То ли извиняясь, то ли сожалея, он пожал плечами и шагнул в сторону.
Масамунэ смотрел на Кодзюро – на привычного, своего Кодзюро – как на незнакомца. Среднего возраста, со шрамом на щеке, в домашней одежде, слишком много себе позволяет.
Слишком долго.
Масамунэ вырос из привязанности к Кодзюро и теперь чувствовал, как она рвется, расползаясь по швам и больно врезаясь в грудь. Этот сухой, тихий звук трескающейся ткани под толщами воды.

- Масамунэ-сама, - позвал Кодзюро, уже понимая, что ушло что-то важное, и смиряясь с потерей.
- Ты совершил ошибку, - обыденно произнес Масамунэ. – Не знаю, что с этим делать.
Он отвернулся, сложил мечи в ларец и закрыл его.
- В самом деле, пойду, наверное, спать.

- Я совершил недопустимый проступок, - медленно ответил Кодзюро. – Позвольте, я смою этот позор кровью.
- All right, - кивнул Масамунэ. – Валяй.
Он никак не мог справиться с замком, тот сухо щелкал, и щелкал, и все никак не хотел закрываться.

Кодзюро готовился к сэппуку. Он уже переоделся в белое кимоно, положил перед собой танто и пистолет и теперь молча сидел на татами, в комнате, наполненной водой.
Волосы Масамунэ, устроившегося в углу перед закрытыми седзи, колыхались, как водоросли. Сам он сонно зевал, прикрыв рот рукой – под тонким дзюбаном на его плечах дремали драконы.
Кодзюро будто ждал чего-то.
Какой-то внутренней готовности или приказа, сигнала лишить себя жизни. Но Масамунэ зевал и помахивал неизвестно откуда взявшимся веером, и серебристые рыбы проплывали мимо его лица, трогая плавниками черную глазную повязку, а он этого будто не замечал.
Кодзюро устал ждать. В этом странном состоянии, когда любая развязка хороша, и даже предсмертную агонию приветствуешь как определенность, он потянулся к танто – и замер.
За седзи закричали:
- Сыночек! Сыночек, ты тут?
Масамунэ поморщился, досадливо дернул головой.

Седзи распахнулись. За ними, в ярких выходных одеждах, стояла Еси-химэ. Ее неубранные волосы рассыпались по плечам, скрывая лицо. В руках подрагивал поднос с чаем.
- Что, сыночек, не спится? – прошептала Еси-химэ. - А я тебе чай сделала. Сама чай сделала.
Она опустилась на пол перед Масамунэ – одним резким дерганым движением.
На подносе поблескивали куски стекла, блестящие крошки прилипли к краю пиалы.
- Спасибо, мама, - вздохнул Масамунэ и взял из ее рук поднос.

Лучше бы она была старой ведьмой, подумал Кодзюро. Отвратительной, вызывающей жалость старой ведьмой. Тогда не было бы этого растерянного, опустошенного взгляда, с которым господин каждый раз смотрит на нее, а потом неловко отворачивается, скрывая от Еси-химэ глазную повязку, и черная, вязкая одержимость встает между ними, безумно скалясь.
- Выпей чаю, дорогой сыночек, - проскрежетала Еси-химэ, обнимая Масамунэ тонкими, белыми руками, и он прижался к ней, положил голову на худое плечо, на разноцветные яркие шелка. В его единственном глазу бился ужас и дикий, огромный восторг.
- Кодзюро, - беззвучно, одними губами позвал он, сам не осознавая, что делает.

Кодзюро встал, осторожно обнял госпожу за плечи и потянул, медленно, но настойчиво оттаскивая ее от сына. Она не сопротивлялась, позволила поднять себя и поставить на ноги. Потом внезапно обернулась, перекручиваясь всем телом – ломкая, похожая на куклу с разболтанными шарнирами.
- Как ты смеешь, слуга, - тихо, угрожающе сказала Еси-химэ. – Иди в свой угол и сдохни там.

За ее спиной Масамунэ сидел, упираясь руками в пол, и тряс головой как оглушенный.

Потом за седзи забегали, заохали. Огни фонарей цепочкой протянулись вдоль перегородок, превращая движущиеся силуэты в странные тени деревьев и зверей.
Масамунэ, не вставая из сейдза, потянулся в сторону и распахнул створку.
- Госпожа! Масамунэ-сама! Как же так! Простите нашу оплошность! – в комнату вбежали заспанные служанки, рослые и крепкие, как на подбор, и попадали на колени.
Масамунэ молчал. Казалось, последнее движение отняло у него все силы. Еси-химэ тянулась к нему: лицо скрыто растрепанными волосами, бледная тонкая рука на темных циновках.
Шелковые волны нарядных одежд.
- Уведите госпожу, - наконец произнес Кодзюро.
Внезапно – болезненно-ярко, как удар по голове – пришло ощущение: он сдавливает горло Еси-химэ, и она бьется, дергает руками и ногами, закатывая глаза и превращаясь в отвратительную жалкую старую ведьму.
Мертвую ведьму.

Еси-химэ обмякла.
- Отпусти немедленно, - сухо сказала она. – Я пойду к себе.
Кодзюро разжал пальцы, стискивавшие ее плечи. Перед глазами стояло ее искаженное агонией лицо.
Потом она ушла – поддерживаемая служанками, слишком ретивыми, боящимися строгого наказания. Масамунэ пробормотал что-то и посмотрел на Кодзюро.
- Вот же… - сказал он. - Ты не отвлекайся.
Кодзюро кивнул.
- Да.
Кодзюро сел на циновку, развязал пояс и спустил с плеч одежду. Взял в руку танто.
Пододвинул Масамунэ пистолет.
- И что, ни о чем не жалеешь?
- Разве что о том, что не смогу больше быть вам полезным, - ответил Кодзюро.
Подобие спокойствия, которое он ощущал до прихода Еси-химэ, сменилось тревогой. Он не мог ни на чем сосредоточиться, почему-то вспомнил о фальшивом Масамунэ, которого послал на встречу с Инавасиро, потом о мечах, лежащих в ларце.
Столько дел, столько забот, куда тут умирать.
Масамунэ встал, подобрал пистолет, покрутил его в руке.
- А-а. Ясно.

- Я скажу, когда, - ответил Кодзюро и закрыл глаза, поднимая танто.
Неожиданно что-то ударило по рукам, выбив танто, Масамунэ выругался, пытаясь сохранить равновесие в луже разлитого чая – и упал на Кодзюро.
Тут же поднялся на руках, буркнул в сторону:
- Какого хрена. Чертов чай.
- Да, Масамунэ-сама, - сказал Кодзюро, лежа на спине и не пытаясь шевелиться, глядя на лицо Масамунэ, застывшее в дикой, отстраненной напряженности.
- Как-то по-дурацки вышло, да?
- Да, Масамунэ-сама.
- Думал, буду такой суровый и мрачный. А потом – р-раз, и ногой выбью танто. Только я могу распоряжаться твоей жизнью, и все такое.
- Да, Масамунэ-сама.
- А получилась какая-то херня. Смешно. Смешно же, да? - он всхлипнул, а потом заржал в полный голос.
Все-таки он еще очень молод, подумал Кодзюро. Он в том возрасте, когда кажется, что можешь все, и взваливаешь на себя это все, ведь ты же можешь, ты сильный. И пропускаешь момент, когда позвоночник ломается.
Масамунэ все смеялся; одной рукой сжимал пистолет, а другой утирал выступившие слезы.
- Успокойтесь. Хватит, - сказал Кодзюро и накрыл ладонью его лицо.
Масамунэ замер. Оборвал смех.
- Еще раз примешь решение за меня – убью, как собаку, - как-то бездумно и обыденно сказал Масамунэ. Таким голосом говорят: «Ну вот, опять дождь пошел» или «Я дома».
Кодзюро подумал, что ему пора привыкать к этому голосу.

Утром за воротами нашли подброшенный труп двойника, в окровавленном синем костюме, изрешеченный пулями. Единственная стрела пришпилила к груди лист бумаги с небрежно выведенным «трус».
Труп занесли во двор, тут же сорвали бумагу, накрыли лицо и унесли в дом.
Масамунэ смотрел на все это молча, без эмоций. Потом развернулся и ушел внутрь.

Он доставал мечи, один за другим, и вешал их на пояс.
Кодзюро молча смотрел, как он собирается.
Бронежилет валялся в углу – видимо, Масамунэ хотел его надеть, но передумал.
Кодзюро пытался найти нужные слова, чтобы переубедить его – осторожность, или ответственность, или, скажем, долг, - но все они были яркой и тонкой оберткой, скрывающей его нежелание отпустить Масамунэ.
- Что, так и поедете один? – наконец спросил он.
Масамунэ, не оборачиваясь, пожал плечами.
- Why not. Кем еще ты хочешь рискнуть? У нас еще остались ненужные люди?

Из глубины дома послышался истерический женский крик: «Пустите меня! Пустите меня, твари! Я хочу увидеть своего сына!».

- Позвольте, я поеду с вами, - попросил Кодзюро. – Я защищу вас ценой своей жизни.

[Коробка со специями]

и далее, йе-йе

Масамунэ вздохнул и пошел к выходу. Проходя мимо Кодзюро, он остановился – всего на мгновение, может быть, просто замедлил шаг. Волосы колыхнулись водорослями. Хорошо сохранившийся утопленник. Кодзюро понял, у Масамунэ никогда не было выбора: жить в этом доме, заполненном водой и безумием – или разбить окно и сбежать.
С самого детства у Масамунэ был Кодзюро, который старательно и самозабвенно забивал все окна и двери. Завешивал решетки этими миленькими занавесками, рассказывал на ночь сказки о силе и чести, и никогда, никогда не оставлял его одного.
Так долго, что разучился обходиться без Масамунэ.
Так долго, что привык считаться только со своими желаниями.
Называя их верностью или преданностью.
Или стремлением защитить ценой своей жизни.
Так эгоистично.

Кодзюро схватил Масамунэ за плечо, разворачивая к себе.
- Масамунэ-сама. Я…
- Она хочет меня увидеть, - мечтательно, безумно улыбнулся Масамунэ. – Удивительная. Вчера толченое стекло. Позавчера крысиный яд. Нож в спину. Фен в ванную. О господи, однажды она пыталась задушить меня подушкой. Только что наемных убийц не было. Какой идиот захочет связываться с сумасшедшей бабой? Знаешь, Кодзюро. Инавасиро – не самая большая из моих проблем. Ты помнишь? Отец. Те, кто его убили. Клан Хатакэяма. Помнишь? Мы проиграли. Бойня при Хитотори. Как я могу вспоминать об отце. Как я мог позволить, чтобы его убили. Как я мог позволить ему покоиться неотмщенным. Ты понимаешь?!

Он перешел на крик, а Кодзюро молча слушал.
Он понимал больше, чем ему хотелось. Будущее предстало перед ним, прозрачное, как ручей. Масамунэ перестанет колебаться. Спрячет ум за вспыльчивостью. Жестокость за эксцентричным поведением. Он никогда не умел проигрывать – теперь он разучится останавливаться.
В этом безумном, головокружительном взлете.
У него не должно быть изъянов, подумал Кодзюро. У него их не будет.

На лицах воинов смешались неверие, и надежда, и святотатственный ужас – как если бы статуя Будды вдруг заговорила и сказала, что с завтрашнего дня женщины будут воевать, а мужчины – рожать детей. Кто-то обернулся, глядя на Кодзюро – это же не может быть правдой?! – тот покачал головой, не отрицая, а словно недоумевая, но смиряясь.

Масамунэ, в синем хаори, с шестью мечами на поясе, сидел на коне и вещал:

- …короче, я больше не глава клана Датэ. Задрали, уроды. Я еще слишком молод и хорош собой для такого экстрима.

Кто-то неловко хохотнул, замолчал.

- Вот пусть дядя вами командует. Катакура с ним свяжется, и он приедет. Будет вашим новым боссом. А я сваливаю. Махну в Штаты. Или на Гоа. Говорят, там девки голые и марихуаны просто завались.

Хохотнули громче и как-то выжидательно.
Как собака, которая сидит на пустынной дороге, растерянно машет хвостом и смотрит, как ты садишься в машину.

- Уезжаю от вас, короче… - вздохнул Масамунэ. – Мечи забираю на долгую память. Обойдемся без слез и открыток. Целую, crazy fuckin’ bastards.
Он сгорбился и тронул коня с места. Толпа перед ним расступилась, молча, единым слитным движением. Сомкнулась за его спиной, как вода.
- Сынок! – кричали где-то в глубине дома. – Я приготовила тебе ванну! С чудесными ароматическими солями! Когда же ты сдохнешь, сынок, когда!..

Плечи Масамунэ вздрогнули, он не обернулся.
Только пришпорил коня.

Перед воротами стоял Кодзюро. Просто стоял, не делая попытки остановить.
- Все-таки один? – бросил он.
- Нас как минимум двое. Я и моя гордость, - ответил Масамунэ.
Шесть Клыков Дракона согласно звякнули в ножнах.

Утром на равнине холодно. Ветер бьет в лицо, а бесцветное, прозрачное небо опрокидывается, падает вниз, стоит только задрать голову.
Упряжь превращается в руль мотоцикла, это больше не удивляет.
Ничто не удивляет, когда за спиной сомкнулась голодная, черная вода, жадно клацая челюстями.

Масамунэ прибавил скорость.

- В атаку! – крикнул отец.
- Ты же умер? – спросил Масамунэ. – Я помню, ты умер.
- Ты мешаешь мне умереть. Я все еще там, Бонтенмару, - ответил отец. – Истекаю кровью у реки Абукума. Поэтому и вода.
- Ты лежал в реке. С перерезанным горлом. Вода в этом месте была алой. Такой алой.
- Ты сходишь с ума, Бонтенмару.
- Мне стыдно смотреть на себя.
- Ты глава клана Датэ.
- Я не могу ни убежать, ни даже умереть. Все в этом доме, затопленном водой Абукума, взывает к мести.
- Сила духа. Банально, но работает.
- Мне бы лучше подствольный гранатомет. И двести эльфийских снайперов.

Иней хрустит под копытами коня, и даже пожухшая трава поседела. Рассвет уже близко.
Ближе воя волков.
Ближе заставы Суриагэхара.
Скорость и ветер, только скорость и ветер в этой бесформенной пустоте небес. Расстегнутый пиджак бьется за спиной, галстук лезет в лицо. Одной рукой Масамунэ срывает его и бросает через плечо. Он не видит ни женщин, голосующих на дороге, ни собак, ждущих своих давно уже уехавших хозяев.

Потом появилась она.
Скорость совершенно не мешала ей быть неподвижной.
Неподвижной, безумной и сломленной.
- Я ненавижу тебя, - сказала она. – И всегда ненавидела.
- С отцом было как-то попроще, - ответил Масамунэ.
- Не стоит недооценивать искреннее чувство, - вздохнула Еси-химэ. – Однажды мне приснилось, что ты сдох, мой милый сынок. Ты лежал на футоне, с таким спокойным, равнодушным, замерзшим лицом, накрытым белым платком, что я заплакала.
- Ты все-таки меня любишь.
- Дело не в этом. Просто, умерев, ты убил мою ненависть.
- В любом случае, что-то умерло.
- Я больше не могла чувствовать.
- Труп твоего безумия. Холодный и никому не нужный.
- Теперь я всегда оставляю битые стекла на подносе. Или пытаюсь задушить тебя, пока ты еще не спишь.
- Ты все-таки меня любишь.
- Нет.

Перед тем, как взойдет солнце, дорожный указатель с надписью «Река Абукума» останется позади.
Дорожный указатель с надписью «Мост Хитотори» останется позади.
Печаль и растерянность.
Страх и боль.

Масамунэ летит над серым асфальтом, на боках его мотоцикла извиваются драконы.

Он как будто проснулся.
Сила переполняла его. Огромная, нечеловеческая. Шевелилась под кожей, проступая синими молниями; шлейф электрических разрядов тянулся за ним, словно хвост кометы.
Это перекраивало его. Как будто кто-то открыл все краны и сказал – теперь ты можешь все.

Кто-то выключил свет и поправил одеяло.

Это оказалось так просто. Сила шептала – ты можешь все.
«До города Суриагэхара осталось 48 километров».

Кто-то открыл все краны в доме.
И Масамунэ захлебнулся в этом желании, желании жить, и море по колено, и теперь ты можешь все. Вообще все. Никаких правил. Никаких границ. Синие молнии, рвущиеся из-под кожи.

Здесь и сейчас никогда не существовало ничего, кроме здесь и сейчас.

- Я здесь, - сказал Кодзюро.

Помощника Инавасиро звали Томода Синъити, и он верно служил своему господину семь лет после окончания университета. Сейчас, глядя на приближающегося человека на мотоцикле, Томода поймал себя на подлой, недостойной мысли, что почтенный возраст сказался на рассудке господина.
- Морикунэ-сама, - позвал он, пытаясь развеять это ощущение.
Инавасиро обернулся. Сухощавый пожилой мужчина, темные очки скрывают глаза, застывшие в полуприщуре, руки в карманах белого плаща – полы треплет ветер. Даже ножны меча в руке – белые, и иней на блестящих туфлях. За спиной – молчаливые телохранители, такие не ждут приказов, понимают хозяина без слов.
- Ну что, Томода? – спросил Инавасиро. – Как думаешь, этот Датэ настоящий?
- Я думаю… - Томода замялся. - Думаю, будет разумным захватить молодого Датэ живым и передать его Асина – как символ нашей непоколебимой верности.
Инавасиро усмехнулся и перевел взгляд на мотоциклиста. Тот был уже совсем близко, так, что сомнений не оставалось – Датэ Масамунэ приехал на встречу один.
- Нет, - сказал Инавасиро. – Этого мы делать не станем. Смотри, что будет дальше.

И Томода смотрел. Растрепанные волосы, дурацкий шлем с полумесяцем болтается за спиной, разрисованный драконами мотоцикл, мятый синий костюм без галстука, безумная ухмылка – юный глава семьи Датэ казался настолько… неподобающим своему статусу, что не верилось, что это на самом деле он.
- Вот это Одноглазый Дракон? На этом… мотоцикле?
- Есть люди, которые могут позволить себе ездить хоть на пылесосе. Без особого ущерба для репутации, - сухо ответил Инавасиро.

- Йо! – глава клана Датэ спрыгнул с мотоцикла и приветственно взмахнул рукой. Шесть мечей, висевших на его поясе, сухо стукнулись друг о друга.
Инавасиро неодобрительно поджал губы.
- Похоже, нынешняя молодежь не знает, что такое пунктуальность.
Датэ помолчал, окидывая взглядом автомобили за спиной Инавасиро. Ветер трепал его синий костюм и волосы. Он казался совсем молодым – может, лет двадцать или даже меньше.
- Sorry, старик, - наконец сказал он. – Так ты уже решил, чью сторону примешь?

Что это – расчет или глупость? – подумал Томода. Неужели он и правда приехал один?

- Похоже, что решил, - сам себе ответил Датэ, трогая рукоять меча.

Инавасиро не шелохнулся, сжимая ножны в расслабленной руке и пристально глядя на Датэ из-под темных очков; его телохранители плавно шагнули вперед, готовые в любой момент выстрелить.
Тяжелое, предгрозовое напряжение повисло в воздухе.
И какой-то странный, нутряной, почти беззвучный гул вкручивался в уши.

- Ты думаешь, что приехал один.
- Я приехал…

Неясный гул стал громче, превращаясь в рев двигателей.
Датэ обернулся, глядя на темную волну, надвигающуюся с горизонта. И кто-то, пока еще неразличимый, летел впереди. Торопился. Боялся опоздать.

- Вот же придурки, - в сердцах бросил Датэ. – Придурки. Да, старик?
- Самые настоящие.

А потом Инавасиро рассмеялся, развел руками, отстраняя телохранителей, и неловко опустился перед Датэ на колени, белыми полами плаща в лужу.
- Позвольте служить вам, господин, - отчетливо и громко выговорил он.

Дракон рождается в воде, но он не может жить в ней вечно. Приходит момент, когда он разрывает пленку воды, выпадая в холодную, бесформенную пустоту небес; так у него вырастают крылья.
Вся его жизнь проходит в сражениях.

809 + 16 = 825

[Red_Night]

флуд

Коробка со специями странно... я вот не могу понять нравится мне или нет. Ваши тексты завораживают, хоть иногда кажется, что попадешь в театр абсурда. Болезненно. Ломко. Как кукла с расшатавшимися шарнирами. Сложный стиль. Спасибо

[S&M]

Пара слов к последнему тексту

Коробка со специями, мне до безумия нравится ваша Ёси-химе.
Жаль, что это АУ.

А, ещё царапнуло... таки Когти.

[Коробка со специями]

флуд

Red_Night
спасибо!
в общем-то, фик и должен был оставить + - такое ощущение. клево, если так.

Lezolirendaeriserail
почему жалко-то? Оо
да! она хорошая. но мне все равно больше нравится Инавасиро.

ыыы. автор лох и стыдно ему. придется падать в ноги Великим Модераторам, чтобы они исправили. а вам - спасибище за выловленный баг! вы, кстати, не первый раз уже приносите такую пользу. здорово.

[stuff]

Исправил.))

[Коробка со специями]

stuff
спасибо, что бдите!))

[S&M]

Флуд

Коробка со специями
Такая шикарная была псевдоисторическая действительность... несколько непонятно, зачем внезапно переходить в совершенно другого рода АУ.

[Коробка со специями]

Lezolirendaeriserail

флуд

тюблин, да в этом переходе же вся фишка.)))
но если _зачем оно_ неочевидно, то увы мне. фишка не случилась!

[Red_Night]

флуд

Коробка со специями
Вот, понял, что мне это напоминает. Ощущение такое, словно читаю что-то из западно-европейского модерна начала двадцатого века. И правильное определение реакции на текст, пожалуй будет - вынос мозга. Я все-таки решил, что мне понравилось)

[S&M]

Флуд

Коробка со специями
Увы мне, я не просёк)
Пора мне как-то лечиться от аллергии на АУ, наверное...

[Коробка со специями]

флуд

Red_Night
ня! круто!
а я тут как раз в аське обсуждаю обсуждение фика и прихожу к выводу, что это стиль и правда трудно жуется. сказались десятки отсмотренного Миике похоже что, а он и правда специфиццкий дядька.))

Lezolirendaeriserail
строго говоря, там и псевдоисториццкое по отношению к сб-канону - это ау. я подозреваю, что вторая аушка - это просто не ваше. ну или,. как вариант, я перемудрила.)))))

[Red_Night]

флуд

Коробка со специями Он правда сложный, но это то, что нужно. Действительно создается ощущение погружения, когда вода давит на уши и все размыто и замедленно. А еще все такое... мерзкое что ли... До тех пор, пока Дракон не вырывается. В общем еще раз спасибо.

[ahotora]

Флуд.

Коробка со специями Шикарная вещь. Понравилась абсолютно - от первой до последней строчки. Спасибо.

И почему-то вызвала в памяти Захаровский фильм...

[Коробка со специями]

Флуд.

Red_Night
во! я именно это и хотела сказать.))

ahotora
о. спасибо, приятно очень.

а какой?)

[Alazon]

Потеряли!

Sengoku Basara. Dying Dragon by *Ashitaro on deviantART

+6=825+6=831

[Гость]

SB fan comic pg 7 by ~PhantomAllice on deviantART


date's deadly helmet by ~PhantomAllice on deviantART


Masamune and Kojuuro 1 by ~CoLdZeRo-X on deviantART


Basara-KojuroMasamune by ~BeBelial on deviantART

+24 балла
831+24=855

[S&M]

Будем считать, что с третьей-то попытки мне удалось написать что-то приличное, и прятаться вроде как больше нет необходимости. Тем более что слов итоге набралось аж 637...
PG?

«...или всё-таки сон?»

Если бы кто-нибудь увидел лицо спящего Одноглазого Дракона Осю… для этого ему пришлось бы преодолеть нестройные, но крайне старательные ряды бдительно охраняющих любимого владыку солдат армии Датэ, а потом ещё (в непосредственной близости от почти достигнутой цели ночного визита) чудом избежать острейшего лезвия Кокурю, мягко мерцающего выбитыми на клинке кандзи.
Если бы кто-нибудь, странным образом преодолев все препятствия, увидел лицо спящего Масамуне, он, наверное, удивился бы – настолько это лицо спокойно. Можно даже сказать, что оно умиротворённо.
Ещё в таких случаях говорят: «будто лицо спящего ребёнка». Но к владыке Осю применить такую метафору никак нельзя, так как в детстве он очень редко спокойно спал, точнее – почти никогда. К нему слишком часто ночами приходили странные кошмары, с которыми никто (из тех, кто знал об этом, ибо делиться тем, что считал за слабость, наследник Датэ уже тогда не любил) ничего поделать не мог.
А с некоторых пор Масамуне спит крепко и ровно, почти безмятежно, и не снится ему при этом ничего. И только вне поля внутреннего зрения, на самом краю реальности сна можно уловить смутное чужое присутствие. Кодзюро поклялся охранять своего господина от всего – и на сны это, кажется, распространяется тоже.
*
Это неписанное правило действует на всех без исключения, даже на драконов: если ты снишься кому-то, то он обязательно придётся во сне к тебе.
Во снах Кодзюро Масамуне обычно расслабленно сидит – даже скорее полулежит – на энгаве и неотрывно смотрит на тонкий серп месяца. И его юката привычного глубокого синего цвета ловит любое движение Датэ, то распахиваясь, то сползая с плеч, а то неведомым образом задираясь почти до середины бедра.
Во снах Кодзюро можно сесть рядом с Однаглазым Драконом – и тот сам придвинется, уложит голову на чужие колени, улыбнётся почти незаметно, но очень тепло. И тогда можно будет запустить пальцы в густые волосы и аккуратно их перебирать, а Масамуне ещё будет сам подставляться под ласку знакомых и надёжных рук.
Во снах Кодзюро, наверное, можно намного больше – в царящей там атмосфере по умолчанию разрешено заходить как угодно далеко. Но самому Катакуре такое в голову не приходило ни разу.
Чего-то подобного наяву Правый Глаз Дракона может ждать долго, очень долго. И может не дождаться никогда. Но лично для него это не повод что-то менять.
*
Если господин сам сокращает положенную по этикету дистанцию – конечно, уж он-то плевать хотел на все эти условности – да ещё и касается первым, то это привязывает к нему крепче, чем что-либо иное. После такого окончательно понимаешь, что никуда от него не деться.
Ну не то чтобы Катакуре хотелось от Датэ «деваться», но отсутствие желания и отсутствие возможности – это всё-таки несколько разные вещи.
– Всё-то у тебя неправильно, Кодзюро, – сообщает Одноглазый Дракон совершенно будничным тоном, и его ничуть не волнует то, что его разорвавшая хрупкую вечернюю тишину реплика может быть случайно пропущена мимо ушей. – Наоборот.
– В каком смысле? – решает уточнить Катакура, ибо от Масамуне можно ожидать если не чего угодно, то по крайней мере очень многого.
Датэ требуется несколько лишних секунд, чтобы подобрать более точное слово.
– Наизнанку, – уточняет он, приоткрывает глаз, чтобы показать всю серьезность своих слов, и пускается в более подробные и многословные объяснения: – Должны быть внешний гнев и внутреннее спокойствие. Как у Фудо, что я ещё в детстве в храме видел. А у тебя только внешняя невозмутимость, а внутрь вообще заглядывать страшно, там такое творится…
На такую тираду Кодзюро может позволить себе чуть заметно улыбнуться.
– Вам страшно? Что-то не верится!
– Мне – нет, – сердито отрезает Датэ и устраивает свой затылок поудобнее на чужих коленях. – Пусть тебя другие боятся... – и закрывает глаз.
Когда Масамуне так лежит – с расслабленным и безмятежным лицом, со свободно разметавшимися вокруг головы тёмными прядями – он чуть меньше похож на грозного владыку Осю и больше – на обычного человека.
Только тонкая мозоль, почти ровным и непрерывным овалом опоясавшая его закрытое правое веко там, где обычно о кожу трется край металлической цубы, напоминает о истиной сущности Датэ. На ощупь она сухая, шершавая и теплая, в точности как драконья чешуя.

[stuff]

+16.
Итого - 871 балл.

[Tary-bird]

Найдено тут

[Red_Night]

Автор: Maris-san, Katra_Night
Название: (пока отсутствует)
Бета: Tary-bird
Фендом: Эпоха смут
Пейринг: Катакура/Масамунэ
Рейтинг: NC- 17
Жанр: PWP, романс
Предупреждения: у авторов туго с японским (у одного по крайней мере точно); фанфик не претендует на историческую достоверность и мировое господство; ООС.
Дискламер: не наше

Железное терпение Катакуры Кодзюро ржавело и грозилось рассыпаться в пыль. Его подопечный Дракон сделался просто невыносимым. Того все не устраивало, он вел себя, как капризный ребенок, требовал развлечений и внимания... внимания... бесконечного внимания. В походах, на тренировках, в постели... Вот и сейчас юноше что-то взбрело в голову, и он уже час вместо обеда и урока каллиграфии требовал от своего вассала и военного советника, чтобы тот отправился вместе с ним в город. В бордель.
Дате вертел в руках кисть, которую даже не обмакнул в тушь.
- Ты ведь не откажешь мне. И не надо говорить, что сейчас не время. Я хочу туда. Сегодня же. Это приказ. Собирайся, - юный глава клана Дате поднялся и отправился в свои покои, - через полчаса выдвигаемся, you see?
Бордель. Надо успокоиться. Надо быть собранным и сдержанным. Проклятье! Масамунэ, какой же вы еще ребенок! Жестокий взбалмошный и эгоистичный. Катакура готов был смириться с буйным нравом Дате, но кое-что выводило его из себя: его господин плевал на чувства окружающих. В силу своей молодости и неопытности, конечно, но все же…
Несколько ночей назад он прижимался к Катакуре и шептал, что никогда не отпустит и никто другой ему не нужен. Кодзюро был взрослым человеком и понимал, что это всего лишь очередной каприз, который быстро пройдет. Масамунэ не может вечно принадлежать только ему, он должен встречаться с девушками, должен жениться, в конце концов!
Вот все и закончилось. Детская влюбленность. Господин хочет в бордель, и вассал должен его сопровождать. Это как-то неприятно царапало сердце.
Катакура держал уже оседланного коня под уздцы и терпеливо дожидался Дате. Тот запаздывал, может, передумал? Было бы неплохо. Стоило Кодзюро подумать об этом, как Дракон вышел во двор. Теперь главным было сохранять спокойное выражение лица. Ничто не должно выдать его чувств.
Масамунэ взлетел в седло одним прыжком и сложил руки на груди, даже не думая браться за поводья. Он вообще подумывал переделать упряжь, сделать ее более эффектной. Ни слова не сказав, он толкнул лошадь коленями, и та послушно двинулась вперед. Юноша и слышать ничего не желал ни о каретах, ни о палантинах. Только верхом. Только сам. И плевать ему было на помятые одеяния. Сейчас они двигались в сторону ближайшего к поместью города.
- Кодзюро! Не отставай! - как только они вышли на дорогу, Масамунэ пустил лошадь в галоп, подставляя лицо ветру. Очередная прихоть? Или так не терпелось? Он был как скрученная пружина... Неуравновешенный и порывистый, как ветер, что рождает молнии.
Влетев в город, глава клана Дате даже не подумал сбавить скорости. Ему проще было заставить лошадь перепрыгнуть через препятствие...
Люди разбегались, уступая им дорогу, а Масамунэ несся, не сбавляя скорости и по прежнему не беря поводья в руки. Куда только спешил, неужели настолько невтерпеж? Все равно это не повод сбивать с ног своих поданных! Кодзюро поравнялся с господином и окрикнул его:
- Масамунэ-сама! Давайте перейдем на рысь, здесь слишком людно!
Дате глянул на него таким взглядом, будто вообще не понимал, что Катакура от него хочет. Потом хмыкнул и осадил коня. Тряхнул головой, будто пытаясь вернуться в действительность, вспомнить, кто он и что здесь делает.
- Ветер выдул из вашей головы все мысли? - Поинтересовался Кодзюро. Конечно, вассал не должен так подшучивать над господином, но сейчас Масамунэ был слишком похож на Бонтемару, чтобы Катакура мог удержаться. Дате снова хмыкнул и, тронув коня коленями, перешел на рысь. Огни Веселой улицы сияли уже совсем близко.
-Я хотел бы, чтобы он освободил мою голову, - резко ответил Дате. И тихо добавил, - from you.
В Зеленой Беседке* их встретили поклонами и саке. Одноглазому Дракону не удалось опередить слух о своем прибытии. Принимая пиалу, он кивнул, и, осушив ее до дна, грохнул об пол.
- Двух самых лучших женщин! Мне и моему генералу, - он даже не обернулся, чтобы посмотреть на реакцию Катакуры, просто последовал за служанкой, - в одни покои, - последняя фраза прозвучала хрипло, но уверенно. Масамунэ знал, что делает. И вряд ли что-то могло остановить его сейчас.
В одни покои значит... Кодзюро подумал, что он, наверное, что-то упустил. Раз у Масамунэ такие желания. Что-то, видимо, было в его душе, заставляющее его сейчас делать это, что-то, что Катакура должен был первым заметить, но он всё же проморгал. Значит, не такой он хороший наставник, как ему бы хотелось.
Кодзюро быстро отхлебнул предложенное саке и последовал за слугами в большую богато убранную комнату, видимо, самую лучшую какая есть в этом заведении. Саке и закуски
принесли сразу, а хозяйка заведения заверила, что все будет на должном уровне. Масамунэ сразу же принялся за алкоголь.
- Не торопитесь так, мой господин. - Самым услужливым тоном сказал Катакура. Он вообще-то не часто пускал этот тон в ход, а с Масамунэ так и вовсе никогда, - скоро прибудут другие развлечения.
Дате посмотрел на него округлившимся глазом. Он никогда не видел, чтобы Кодзюро так себя вел с ним. Так, будто бы был всего лишь слугой и ничем больше. Катакура рассмеялся про себя, похоже, прием сработал, Масамунэ растерян и обескуражен.
Девушки не заставили себя долго ждать. Красивые, как лепестки бумажного цветка и столь же ненатуральные, они вошли, и, поклонившись, замерли, ожидая, пока господа выберут.
- Возьмите ту, что слева, господин, - Кодзюро прошептал это на ухо Дате, почти касаясь его губами, - доверьтесь моему опыту.
Единственный глаз недобро прищурился. Опыту... Тем не менее, Дракон кивнул, подзывая к себе указанную девушку. Опыту... Резко захотелось убить Кодзюро. Покромсать его на куски и скормить собакам. Как он только смеет?! Сначала позволяет какой-то женщине целовать себя и шарить руками по своему телу прямо у него под носом, а теперь еще и распинается про "опыт"! Неужели он думал, что Дракон не заметит этих встреч в темном углу сада? Что позволит ему принадлежать кому-то другому?
Он вздрогнул, когда перед ним опустилась девушка, а Катакура наоборот отстранился, подзывая к себе вторую.
- Выпьешь?- спросил он у девушки, протягивая пиалу и стараясь не смотреть, как Катакура склоняется над плечом своей партнерши, вдыхая ее запах.
Убить. Обоих. Троих. Сколько угодно. Он не позволит...
На самом деле без разницы, с какой из этих девушек проводить ночь. Они обе хороши собой и, раз считаются лучшими в этом заведении, дело свое знают. Кожа девушки пахла благовониями и была гладкой как шелк, пухлые губки, блестящие волосы, томные глаза. Внимательные глаза, быстро и профессионально "прочитавшие" его. Красотка быстро поняла, что с мозгами у него все в порядке и ничего особенного не требуется и теперь старалась. Подставлялась под его поцелуи и старалась вести себя как охваченная страстью любовница. Хорошая актриса, но мысли Катакуры были слишком заняты Масамунэ, чтобы оценить представление.
Юный Дракон сидел все там же, выпивая одну за другой. Его девушка пыталась его растормошить, но Масамунэ не сводил взгляда с Кодзюро и его партнерши. Лицо его стало угрюмым, а в единственном глазе медленно собирались грозовые тучи. Катакура не собирался ни приближать, ни отдалять момент, когда на их головы посыплются молнии. Он делал вид, что занят девушкой.
Уложил красотку, имя которой так и не удосужился узнать, прямо на пол, коленом раздвигая ее ноги. Провел руками внутренней поверхности ее бедер, губами поймал показавшийся из распахнутого кимоно сосок. Девица застонала, выгибаясь, а Катакура краем глаза увидел, как его господин резко вскочил на ноги.
Девушка за спиной вроде как даже вскрикнула от неожиданности. Но Дате было плевать. Он в несколько широких шагов преодолел разделявшее их расстояние и опустился на пол рядом с ними, с показным любопытством склоняя голову.
- Нравится? - голос его действительно напоминал шипение дракона, девушка под Катакурой занервничала, но продолжала играть свою роль, - лучше, чем я? - голова склонена на бок, губы приоткрыты, а буря, разыгравшаяся на дне глаза, сжимается в комок, чтобы вскоре взорваться шквалом безумия.
Это было чистым самоубийством - заявлять об этом открыто. В поместье об их отношениях не знал только ленивый. Но эта выходка...


* - Окна публичных домов в Японии, как и в Китае, имели голубые (зеленые) ставни, поэтому назывались Зелеными Беседками или Голубыми Покоями.

[Red_Night]

- Вы все находите кого-то, кто лучше меня, - он почти рычал, вплетая пальцы в волосы приподнявшегося Кодзюро, - я не позволю тебе...
Девушка обмерла. Что ж, если она достаточно умна, чтобы "читать" клиентов, то у нее хватит ума держать язык за зубами. Но клану это влетит в копеечку. Катакура отодвинул девушку и поднялся, хотя Дате все также удерживал его за волосы. Он смотрел прямо в лицо господина, видел боль, плескавшуюся в глубине единственного глаза.
- Уйдите, обе! Распустите языки - и я их вам отрублю, - рыкнул Кодзюро. Девушки быстро выскочили, прикрыв за собой седзи.
Катакура медленно отцепил руку Масамунэ от своих волос и приблизил свое лицо к лицу Дате. От того прямо пахло ярость и болью. Боли было больше.
- Что заставляет тебя думать, что я могу предпочесть шлюшку тебе? Что заставляет тебя считать себя хуже нее? - Дате попытался выдернуть руку, но Катакура продолжал его удерживать.- Почему мы пришли сюда? Ответь мне!
- Потому что ты на самом деле предпочитаешь меня им! - выкрикнул Дате, сжимая кулаки, - я видел! Они нравятся тебе больше... - он тяжело дышал, все еще стараясь вырваться, но уже скорее рефлекторно, - ты принадлежишь только мне! Я никому не позволю забрать тебя у меня, - голос его был решительным и горячим. Теперь он уже сам вцепился в него,- я убью тебя, если ты бросишь меня ради женщины… - молодость Дракона туманила его разум, кружила голову и требовала признания.
Юноша вцепился в одежду мужчины второй рукой так, что ткань затрещала, постоянно повторяя "убью тебя! убью… убью…". Голос его срывался, заставляя проглатывать окончания слов, а глаз лихорадочно блестел.
Катакура был обескуражен его словами. Если сомнение в собственно нужности и в том, что он любим, появились у Масамунэ еще в детстве, то это было что-то новое. Ревность. Откуда только взялась? Неужели он узнал про встречи Кодзюро с женщинами в дальнем уголке сада, впрочем, почти прекратившиеся после того, как он стал любовником Дате?
Катакура выругался про себя. Похоже, он сам был причиной всего. Но ведь это глупо! Глупая ревность, ведь его господин знает, что душа и жизнь Кодзюро принадлежит только ему! Он еще не понимает, как это много. Глупая, детская ревность.
Катакура резко притянул Дате к себе, обнял, прижимая и удерживая пытающегося вырваться юношу.
- Только тебя, слышишь? Я люблю только тебя.
- Не верю! - крикнул Дракон, - я не верю тебе... Я... - он задыхался, от эмоций, - я люблю тебя... – выдохнул он и внезапно обмяк в держащих его руках, стараясь отдышаться. Руки Масамунэ скользнули под одежду Катакуры. Дате стремился к теплу его тела, желая преодолеть разделявшую их ткань... - Я тебя никому не отдам... - он припал губами к шее, оставляя на коже красные следы.
Масамунэ прижимался к нему так тесно, словно хотел слиться с ним в одно целое. Горячие ладони скользили по плечам и спине Кодзюро. Потом юноша немного отстранился, заглядывая в глаза Катакуры, он будто желал убедиться, что слова любви, которые он только что услышал, не были шуткой или ложью. Кодзюро потянулся к его губам, поцеловал Масамунэ осторожно, так, как будто целовал в первый раз. Ему хотелось узнать Дате снова. Начать сначала, отбрасывая все, что случилось сегодня.
Нежно коснулся губами губ Масамунэ, лаская их, но не стремясь углубить поцелуй. Дракон ответил ему не сразу, какое-то время он просто позволял себя целовать. Потом разомкнул губы и коснулся языком губ Катакуры. Для них обоих, привыкших к страстным поцелуям-укусам, эта нежность была чем-то новым, неизведанным. Кодзюро оторвался от губ Дате и принялся целовать его лицо, будто желая снять поцелуями капли слез, которых не было, потому что Масамунэ не плакал. Давно уже не плакал. Разве что в постели, но это всего лишь реакция тела, не души. Дракон не плачет, как бы ни болело внутри, никогда, и сейчас тоже. Но все равно Катакуре казалось, что он чувствует соленую влагу на губах.
- Увести тебя отсюда?
- Нет... - сглотнул Масамунэ, касаясь пальцами его лица, - плевать на них... - он гладил его шею, плечи, руки, - Ты нужен мне весь... Сейчас... - он обнажил свои плечи, стягивая с себя косоде. Хотелось ощутить тело Кодзюро, и Дракон снова торопился, потакая кружившим голову желаниям, - возьми меня... Юноша прильнул к его груди, пряча лицо у него на плече. Дате чувствовал, что если не получит всего, что хочет сейчас, то потом не сможет смотреть в глаза Катакуре
- Хорошо, иди сюда. - Катакура взял Дате за руку и повел за собой в соседнюю комнату, где был расстелен футон. Масамунэ замер перед ним, зябко передернув плечами, будто ему стало холодно. Словно растерял свою уверенность. Кодзюро посмотрел на его напряженное лицо с закушенной губой, на по-прежнему сухой, ни слезинки не проронивший глаз, и ему снова показалось, что он видит перед собой ребенка. Но вот Масамунэ решительно тряхнул головой и, избавившись от остатков одежды, лег на футон. Иллюзия разбилась, перед Катакурой лежал молодой мужчина, который знал, чего хочет, и смотрел одновременно и умоляюще, и повелительно. Кодзюро тоже разделся и лег рядом, обнимая Дате и снова целуя его.
Было так мучительно приятно целовать долго и нежно эти жесткие губы, как будто что-то новое открылось сегодня Дракону. Как он мог подумать, что этот человек может его предать? Этот человек, который так сильно и в то же время бережно прижимает его к себе, который любит его...
- Кодзюро... - прошептал Дате, прижимаясь к генералу всем телом, - не оставляй меня. Всегда будь рядом... я приказываю тебе, - Масамунэ поцеловал шрам на его плече и прижался к нему щекой.
Пальцы его скользили по телу Катакуры, словно проверяя свои владения. Касались лица, шеи, спины, боков, ягодиц, бедер. Дракон развернулся спиной к своему Правому Глазу, устраиваясь на боку, прижимаясь задом к напряженному паху.
Не слишком удобная поза, но и так хорошо. Даже просто тереться членом о гладкие ягодицы приятно. И слизывать капельки пота с шеи Масамунэ, а потом слегка коснуться языком за ухом юноши и тот вздрогнет, он всегда вздрагивает, если его там коснуться. Катакура провел рукой по телу Дате, приласкал сосок, и, пощекотав его живот, положил ладони на ягодицы юноши, слегка их сжав. Масамунэ застонал, пытаясь прижаться к нему теснее, и рука Кодзюро скользнула вниз, касаясь ануса.
Катакура тяжело вздохнул, палец входил тяжело, всего за пару дней молодое тело забыло его прикосновения, но это бордель, тут должно быть все необходимое. Кодзюро пошарил рукой под футоном и вправду обнаружил припрятанную с краю баночку. Зачерпнув смазку рукой, он обильно смазал вход в тело Масамунэ. Не хотелось причинять ему лишнюю боль, но и терпеть он уже не мог. Стараясь быть нежным, он быстро растянул лежащего под ним юношу и приставил головку к входу.
- Готов?
Масамунэ лишь простонал что-то и сам подался к нему бедрами, насаживаясь на член своего любовника.
Наконец-то он снова ощутил это чувство наполненности. Дате продолжал двигаться сам, пока Катакура не подхватил его ногу под колено, поднимая ее и сильно толкаясь бедрами вперед, входя на всю длину. Дракону на секунду показалось, что он сейчас задохнется. Он бы рефлекторно вырвался, если бы не крепкие руки его генерала.
- С женщинами ты мягче, да? - поинтересовался Масамунэ. Эти слова вырвались из пересохших губ раньше, чем он успел себя остановить, - они нравятся тебе больше? - он тихо зашипел, когда член Кодзюро причинил и боль, и наслаждение одновременно, - они нежнее...
Дате чувствовал, что снова начинает злиться. Перед глазами так и стояла эта картина: Кодзюро склоняется над мягким округлым плечом, целует его аккуратно и безумно нежно... раздвигает полы кимоно, обнажая стройные ноги... Дракон зарычал, с силой насаживаясь на член Катакуры, причиняя боль им обоим.
- Отвечай!

[Red_Night]

Кодзюро только зарычал в ответ. Дате сжимал его внутри себя так, что от боли и удовольствия отнимался голос. А еще он не хотел отвечать. Но он должен.
- Да, женщины мягче. С ними надо быть нежным, хотя некоторым нравится и грубость. Обидеть их и потерять очень легко. Они хрупкие как цветы не ветру. - Катакура вышел из тесного тела и перевернул Масамунэ на спину, заставляя смотреть себе прямо в глаза. Лицо у юноши снова стало напряженным, яростным, губы - она тонкая белая полоска.
- Хочешь, чтобы я вел себя с тобой, как с женщиной? Перестал тренировать тебя каждый день, учить, сражаться с тобой и за тебя? Хочешь, чтобы я сидел возле тебя, исполняя все твои прихоти? Ты предашь все, что нас связывает?
Масамунэ отвернулся, и теперь Кодзюро видел только повязку и темные волосы, почти скрывшие лицо. Только плечи юноши подрагивали, выдавая его чувства. Катакуре стало даже его немного жалко. Глупое, ненужное чувство, Дракон не нуждается в жалости. Но, возможно, он был слишком жесток с Масамунэ сейчас. Катакура склонился, беря лицо Дате в ладони, разворачивая его к себе.
- Послушай, если тебе хочется нежности, только скажи мне. Если ты злишься на меня, недоволен мной, тоже скажи, не молчи. Сразись со мной, поединком высвободив свою ярость, но не молчи, не носи это в своем сердце, изводя себя. А если тебе нужна будет поддержка, если почувствуешь, что вокруг тебя слишком много... всего, просто приди ко мне, я все пойму без слов. Потому что знаю и люблю тебя. И никто с тобой не сравнится.
- Прости... Кодзюро... - после всех этих слов, сказанных ему Катакурой, ему стало стыдно за свое поведение, - ты мой Правый Глаз. Защищай меня и дальше. Ты нужен мне... - он хотел бы не смотреть на генерала, но Катакура не отпускал его лица, не давая возможности спрятать взгляда, - прости...
Ураган ревности улегся, оставив истерзанный разум в покое. Дате обнял Кодзюро за плечи, прижимаясь к нему. Губы дрогнули в улыбке. Какой же он терпеливый и надежный, его генерал... Поцелуй снова был нежным, таким нежным, что Дате не выдержал и укусил Катакуру за язык... Нечего с ним, как с женщиной... Получив укус в ответ, он тихо рассмеялся и прижался к генералу еще плотнее, вновь желая ощутить его жар.
Похоже, Масамунэ отпустило. Он снова был самим собой: прокусил ему губу и нетерпеливо заехал локтем в живот. Катакура только рассмеялся и пощекотал его. Дате задергался, пытаясь вырваться из его рук, шипя рассерженной ящерицей, но Кодзюро не отпускал. В результате они почти подрались. По крайней мере, Правый Глаз Дракона получил несколько заслуженных пинков, а Масамунэ уселся у него на животе. Хищно ухмыльнулся, как всегда когда задумывал пакость, но Катакура только порадовался этой уже почти родной ухмылке. Дате завел руку за спину, нащупывая член Кодзюро, и медленно провел по нему пальцами, второй рукой лаская свой член, из которого на живот Катакуры падали белесые капли.
- Похоже, здешняя атмосфера действует на вас развращающе, мой господин. - Руки Катакуры скользили по бедрам Масамунэ, то ложась на талию, то снова лаская крепкие мышцы ног. Дате посмотрел на Кодзюро и ухмыльнувшись еще более хищно, приподнялся, приставляя головку его члена к входу в свое тело. Катакура слегка придерживал Дате, позволяя тому медленно опуститься, вбирая в себя свой член.
- На тебя тоже... - прошептал Дракон, слегка двигая бедрами, стараясь облегчить проникновение. Опустившись до конца, он запрокинул голову в тихом стоне, - ты мой...
Дате начал двигаться, скользя вверх и вниз по стволу, выгибаясь и продолжая ласкать себя. Ускоряясь, он оперся рукой на грудь Катакуры, меняя угол проникновения... Член Кодзюро терся о бугорок простаты, заставляя Дракона стонать и двигаться все быстрее и резче. Тело Масамунэ блестело от пота, каждая мышца была напряжена, каждой клеткой тела он стремился к любовнику.
Кодзюро казалось, что сейчас его сердце выскочит из груди прямо в руки Дате. Юноша всхлипывал, опускаясь все ниже, и Катакура не выдержал, снял одну руку с его талии и, ухватив Дракона за волосы, приблизил его лицо к себе, целуя. Этот поцелуй будто предал Дате сил, он снова выпрямился и, повинуясь рукам Кодзюро, ускорил темп.
Катакура чувствовал, как поджимаются его яички, он уже готов был кончить. Эта теснота, трение, блестящее от пота тело любовника, все это быстро довело его до грани. Масамунэ ласкал себя все быстрее, он, похоже, тоже хотел поскорей получить разрядку.
- Давай, - простонал Катакура, ловя бешеный взгляд Дракона, - не сдерживайся...
Он положил свою руку поверх руки Дате, пару раз проведя по его члену, но Масамунэ этого хватило. Он выкрикнул имя Катакуры, и, кончая, сжал его член внутри себя.
Кодзюро зарычал, чувствуя, как его семя выплескивается в Дате. Юноша испачкал своей спермой его живот, грудь и даже, кажется, лицо. Глава же клана просто повалился на него, обжигая теплом своего тела.
Дракон с хрипами втягивал в легкие воздух, даже не пытаясь пошевелиться. Он сейчас был способен только вздрагивать. Мир кружился, и только тело под ним оставалось надежной опорой. Самой надежной. Другой такой он не найдет, да и не нужна она ему. Дате попытался что-то сказать, но не смог подчинить себе голос. Все произошедшее вымотало его, он чувствовал, как из ослепительного сияния оргазма падает в мягкую тьму сна. Пошевелиться все еще не получалось, а из слов он смог произнести только имя Катакуры... И то вряд ли разборчиво...
- Масамунэ, - хрипло выдохнул Кодзюро, дыхание его еще не до конца успокоилось, - заниматься любовью в борделе, это еще ладно, но спать?..
Дракон лишь что-то не разборчиво прошептал и, наконец, скатился со своего генерала, устраиваясь у него под боком. Наверное, он даже не расслышал слов Катакуры.
- Впрочем, тащиться домой не умнее. - Утешил сам себя Кодзюро. Пускай Дате хоть одну ночь отдохнет от поместья, с его большим садом, полным укромных уголков и бесконечных полупустых комнат. Одну ночь можно провести и в борделе. Они тут самые дорогие клиенты, так что, старая змея-хозяйка сделает для них все и получит сумму в несколько раз больше нужной, за молчание.
Дате уже спокойно спал, во сне его лицо стало почти безмятежным. Катакура залюбовался им. Прижал Масамунэ поближе к себе и, укрыв обоих, провались в сон. Ему снилось, что он спит под боком у дракона. Настоящего: темно-синего, рогатого и горячего как печка, а еще странно родного, будто Кодзюро знал каждую чешуйку на его теле. Он принадлежал дракону, а дракон принадлежал ему.

[Гость]

Отзыв на текст.

*лицопальма* Уйдите от моего няшного канончика ©

[stuff]

И еще плюс 18 баллов.
Итого - 889.

Дорогой гость, не забываем про правила.) Исправляю ваш комментарий.

[S&M]

Отзыв к тексту

А-а-а, кто эти люди и где мои вещи что вообще происходит?
Простите, был напуган.
Странная ситуация получилась. В персонажей верится лишь изредка, почти случайно... Атмосфера незнакомая.
Из этого мог бы получиться хороший ориджинал, вот.

И флуд

Red_Night, а вы принципиально не пишете с другим рейтингом?